Больше никакого рок-н-ролла
Я сижу почти что в потемках, еле различая буквы в который раз читаю Дориана Грея, пью белый чай с запахом горячего шоколада и лениво перебираю четки мыслей. В голове как будто долина топей: куда не ступи - увязаешь в обрывках фраз, воспоминаний и впечатлений. Так пролетают ночи напролет: вчерашние, сегодняшние, завтрашние, наверно, тоже.
Шаг влево - я не хочу жить в этой стране. Порой мне здесь физически плохо, не говоря уже о более тонких материях. Все эти уставшие люди, вымученные улыбки, охрипшие голоса, нервные походки, хищные повадки - всё это давит, сколько не открывайся, сколько не смейся в лицо злой тёте Бытовухе. Всё воспринимается в штыки, везде ждут подвоха, во всем видят обман. И это не самое печальное. Гораздо более грустно делается от того, что проходит мимо пару лет, и вот ты сам уже воспринимаешь все в штыки и действуешь далее по списку. Даже если очень этого не хочешь.
Шаг вправо - я одна-одна-совсем-одна-в-полном-совершенном-одиночестве, сколько не доказывай себе обратное. Сколько не кути, сколько не пей, сколько не гуляй, все сводится к этой скромной банальности, с которой даже бороться непрелично, также, как неприлично по этому поводу ныть. Стоит, наверно, пробовать больше кутить и прочее, чтобы окончательно утвердиться в этой прекрасной в своей светлой грусти мысли.
Ещё правее - черт возьми, чем дальше в лес, тем больше дров и меньше водки. Потому что беспокоит, раздражает, на нервы действует то, пятое, десятое, любимое, ненавистное, всё в одну кучу. Это как если в оливье добавить корицы, квасу, помидоринки и банан, реакция одна - какого хрена, вы что, свихнулись верните оливьешечку, любимую мою, единственную, мне без неё плохо. А в ответ - идиотская ухмылочка и шиш с маслом. Вот сейчас наверно ни черта не понятно было, ну да и шут с ним.
Рыпнуться назад - а там глаза, зеленые, знакомые, смеются. подмигивают и оставляют тебя без возможности дальнейшего отступления. Прищуриваются, улыбаются уголками, изводят до невменяемого состояния и периодически пропадают на неопределенный срок. А ты стоишь по колено в своих чувствах, топчешься с недоумевающей миной и чего-то ждешь, дура, ей богу, дура.
А впереди - дыра черная, алчущая, дна не знающая, глубины не ведающая, только ухмыляющаяся своей вопиющей темнотой.
О господи, слова становятся такими вязкими, липкими, обязывающими, связывающими по рукам и ногам, что хоть бери и удаляй всю эту милую чушь, которую так редко получается выплеснуть. Отряхнуться бы да дальше пойти. А я все коплю-коплю, по карманам распихиваю, в сумку прячу и со своим добром шурую дальше.
Так и живем.
Шаг влево - я не хочу жить в этой стране. Порой мне здесь физически плохо, не говоря уже о более тонких материях. Все эти уставшие люди, вымученные улыбки, охрипшие голоса, нервные походки, хищные повадки - всё это давит, сколько не открывайся, сколько не смейся в лицо злой тёте Бытовухе. Всё воспринимается в штыки, везде ждут подвоха, во всем видят обман. И это не самое печальное. Гораздо более грустно делается от того, что проходит мимо пару лет, и вот ты сам уже воспринимаешь все в штыки и действуешь далее по списку. Даже если очень этого не хочешь.
Шаг вправо - я одна-одна-совсем-одна-в-полном-совершенном-одиночестве, сколько не доказывай себе обратное. Сколько не кути, сколько не пей, сколько не гуляй, все сводится к этой скромной банальности, с которой даже бороться непрелично, также, как неприлично по этому поводу ныть. Стоит, наверно, пробовать больше кутить и прочее, чтобы окончательно утвердиться в этой прекрасной в своей светлой грусти мысли.
Ещё правее - черт возьми, чем дальше в лес, тем больше дров и меньше водки. Потому что беспокоит, раздражает, на нервы действует то, пятое, десятое, любимое, ненавистное, всё в одну кучу. Это как если в оливье добавить корицы, квасу, помидоринки и банан, реакция одна - какого хрена, вы что, свихнулись верните оливьешечку, любимую мою, единственную, мне без неё плохо. А в ответ - идиотская ухмылочка и шиш с маслом. Вот сейчас наверно ни черта не понятно было, ну да и шут с ним.
Рыпнуться назад - а там глаза, зеленые, знакомые, смеются. подмигивают и оставляют тебя без возможности дальнейшего отступления. Прищуриваются, улыбаются уголками, изводят до невменяемого состояния и периодически пропадают на неопределенный срок. А ты стоишь по колено в своих чувствах, топчешься с недоумевающей миной и чего-то ждешь, дура, ей богу, дура.
А впереди - дыра черная, алчущая, дна не знающая, глубины не ведающая, только ухмыляющаяся своей вопиющей темнотой.
О господи, слова становятся такими вязкими, липкими, обязывающими, связывающими по рукам и ногам, что хоть бери и удаляй всю эту милую чушь, которую так редко получается выплеснуть. Отряхнуться бы да дальше пойти. А я все коплю-коплю, по карманам распихиваю, в сумку прячу и со своим добром шурую дальше.
Так и живем.