Читать Грошека - это как тонуть в огромном болоте со встроенным подогревом и джакузи. Очень медленно погружаться с довольной лыбой наконец-таки найденного мифического абсолютного перфекта на лице и распевать при этом марсельезу. Но «господин чешский кинематографист» не был бы собой, если остановился бы на достигнутом. По наступлению идеального спокойствия в сознании читателя, крепко убедив его, мол, чувак, расслабься, здесь просто хорошо написанный романишко, получай кайф и поменьше думай, Грошек выдергивает обывателя из уютного затона, поднимает на пару метров, встряхивает как распоследний апельсиновый сок с мякотью и отпускает на волю силы притяжения головой вниз. После чего не дает даже толком очухаться от утробного шока, объявляя в водоеме диаметром метров эдак в пять штормовое предупреждение, а затем и вовсе устраивая зверское цунами. Опуская подробности, автор гоняется за своим читателем с упертостью волка из «Ну, погоди!», самозабвенной отдачей кота Тома, находчивостью Сильвестера и прочими гениальными находками традиционных мультипликационных врагов. Тем временем темы, разрабатываемые в книге, тяжело даже приблизительно назвать детскими.
«По теории вероятности, надо вырезать побольше букв и разложить их на огромной сковородке. И подбрасывать, и подбрасывать... Рано или поздно их этих буквиц сложится роман. Таким образом можно написать «Сагу о Форсайтах». По теории вероятности. Сколько раз я пробовал, но получалась какая-нибудь галиматья, вроде «взбдызнуть по голодызре». Наверное, я собираю не те буквы...». Грошек кокетничает и старательно прикидывается кисейной дамой, которая, глядя на стопку рукописных листов, делает круглые глаза и голосом аристократической дурочки заявляет: «Я??? Это? Написала? Что Вы, что Вы...». Сдается мне, принцип сковородки сыграл немаловажную роль в создании «Легкого завтрака...»: на кухонный стол попадают мелко нарезанные мифы Древнего Рима и кое-как покрошенные события современности. Все это дело перемешивается с таким упорством, что понять где император Нерон вкушает последствия своих пиршеств, а где Милош сходит с ума по Валерии, становится довольно-таки проблематично. Воронка из сюжетов засасывает в жизненные дебри так глубоко, что в какой-то момент кажется, будто всё это никогда не закончится: герои так и будут перетекать из одного в другого, выкидывая всё новые и новые фокусы.
Но, несмотря на кажущуюся оригинальность переплетения двух миров, Иржи Грошек не открыл ни Америки, ни менее значимых твердынь мира сего. Булгаков gjnhzcf.ot воплотил эту идею ещё в «Мастере и Маргарите», последовательно чередуя сюжетные измерения. Грошек лишь пошел дальше, углубившись в метод настолько, что порой кажется, будто и сам он окончательно запутался в том, что к чему в недолюбовной эпопее. Но нет, ему мастерски удается распутать разноцветный клубок, разложив, наконец, свои сюжетные линии в порядке появления на сцене действия.
И раз уж речь пошла о литературных параллелях: буквально с языка срывается сравнение с Ф. Бегбедером, которое, на мой взгляд, совершенно неправомерно, будучи сравнением огурца и помидора. И хотя неприкрытый цинизм по отношению к женскому полу не может не навязывать некоторого сходства, стилевая манера создает между скандалистами пропасть покруче любого Гранд-Каньона.
Именно таким я увидела Грошека в его книге «Легкий завтрак в тени Некрополя», именно таким он показался мне в чертах его персонажей, именно таким он мне запомнится ещё надолго. Циничным, дерзким, броским. Потерянным, смущенным, запутанным. Внимательным, анализирующим, выдумывающим. Немного занудным. Просто настоящим.
Цитаты под катом.