ТРЕТЬЯ БАЛЛАДА Десять негритят
пошли купаться в море...
Какая была компания, какая резвость и прыть!
Понятно было заранее, что долго ей не прожить.
Словно палкой по частоколу,
выбивали наш гордый строй.
Первый умер, пошедши в школу,
и окончив школу, второй.
читать дальшеТретий помер, когда впервые
получил ногой по лицу,
Отрабатывая строевые упражнения на плацу.
Четвертый умер от страха, в душном его дыму,
А пятый был парень-рубаха
и умер с тоски по нему.
Шестой удавился, седьмой застрелился,
с трудом достав пистолет,
Восьмой уцелел, потому что молился,
и вынул счастливый билет,
Пристроился у каравая, сумел избежать нищеты,
Однако не избежал трамвая, в котором уехала ты,
Сказав перед этим честно и грубо,
что есть другой человек,
И сразу трое врезали дуба, поняв, что это навек.
Пятнадцатый умер от скуки,
идя на работу зимой.
Шестнадцатый умер от скуки,
придя с работы домой.
Двадцатый ходил шатаясь,
поскольку он начал пить,
И чудом не умер, пытаясь
на горло себе наступить.
Покуда с ногой на горле влачил он свои года,
Пятеро перемерли от жалости и стыда,
Тридцатый сломался при виде нахала,
который грозил ножом.
Теперь нас осталось довольно мало,
и мы себя бережем.
Так что нынешний ходит по струнке,
охраняет свой каравай,
шепчет, глотает слюнки,
твердит себе "не зевай",
Бежит любых безобразий,
не топит тоски в вине,
Боится случайных связей,
а не случайных - вдвойне,
на одиноком ложе тоска ему давит грудь.
Вот так он живет - и тоже
подохнет когда-нибудь.
Но в этой жизни проклятой
надеемся мы порой,
Что некий пятидесятый,
а может быть, сто второй,
Которого глаза краем мы видели пару раз,
Которого мы не знаем, который не знает нас,
подвержен высшей опеке,
и слышит ангельский смех,
И потому навеки останется после всех. Шестнадцатая балладаВойна, война.
С воинственным гиканьем пыльные племена
Прыгают в стремена.
На западном фронте без перемен: воюют нацмен и абориген,
Пришлец и местный, чужой и свой, придонный и донный слой.
Художник сдал боевой листок: “Запад есть Запад, Восток — Восток”.
На флаге колышется “Бей-спасай” и слышится “гей”-“банзай”.
читать дальшеСолдаты со временем входят в раж: дерясь по принципу “наш — не наш”,
Родные норы делят межой по принципу “свой-чужой”.
Война, война.
Сторон четыре, и каждая сторона
Кроваво озарена.
На северном фронте без перемен: там амазонка и супермен.
Крутые бабы палят в грудак всем, кто взглянул не так.
В ночных утехах большой разброс: на женском фронте цветет лесбос,
В мужских окопах царит содом, дополнен ручным трудом.
“Все бабы суки!” — орет комдив, на полмгновенья опередив
Комдившу, в грохоте и пыли визжащую: “Кобели!”
Война, война.
Компания миротворцев окружена
В районе Бородина.
На южном фронте без перемен: войну ведут буржуй и гамен,
Там сводят счеты — точней, счета — элита и нищета.
На этом фронте всякий — герой, но перебежчик — каждый второй,
И дым отслеживать не дает взаимный их переход:
Вчерашний босс оказался бос, вчерашний бомж его перерос —
Ломает руки информбюро, спецкор бросает перо.
Война, война.
Посмотришь вокруг — кругом уже ни хрена,
А только она одна.
На фронте восточном без перемен: распад и юность, расцвет и тлен,
Бессильный опыт бьется с толпой молодости тупой.
Дозор старперов поймал бойца — боец приполз навестить отца:
Сперва с отцом обнялись в слезах, потом подрались в сердцах.
Меж тем ряды стариков растут: едва двоих приберет инсульт —
Перебегают три дурака, достигшие сорока.
Война, война.
По левому флангу ко мне крадется жена.
Она вооружена.
Лишь мы с тобою в кольце фронтов лежим в земле, как пара кротов,
Лежим, и каждый новый фугас землей засыпает нас.
Среди войны возрастов, полов, стальных стволов и больных голов
Лежим среди чужих оборон со всех четырех сторон.
Мужик и баба, богач и голь, нацмен и Русь, седина и смоль,
Лежим, которую ночь подряд штампуя новых солдат.
Лежим, враги по всем четырем, никак объятий не раздерем,
Пока орудий не навели на пядь ничейной земли.* * *
Все фигня! По сравнению с любовью все фигня!
По сравнению с любовью,
жаркой кровью, тонкой бровью,
С приниканьем к изголовью
по сравнению с любовью
Все фигня!
читать дальшеПо сравненью с удивленной,
восхищенной, раздраженной
С этой женщиной, рожденной
Для меня!
Нежный трепет жизни бедной,
упоительной, бесследной,
Беспечальный рокот медный
золотой трубы победной
Отменя
Как мерцаешь ты во мраке,
драки, ссадины и враки
Затихающего дня
Оттеня!
Но пока,
Но пока ещё мы тут,
Но покуда мы пируем, озоруем и воюем,
И у вечности воруем наши несколько минут,
Но пока
Мы ленивы и глумливы,
непослушны, шаловливы,
И поем под сенью ивы наши бедные мотивы
И валяем дурака
Но пока
Есть ещё на свете нечто,
что пребудет с нами вечно
И не скатится во тьму
Потому
Нет ни страха, ни печали
ни в пленительном начале,
Ни в томительном конце
На лице.
Все фигня!
По сравнению с любовью - все фигня!
Все глядит тоской и нудью
по сравненью с этой грудью,
По сравненью с этим ртом!
А потом!..
Все фигня!
По сравнению с любовью все фигня!
Ссора на кольце бульварном
с разлетанием полярном,
Вызов в хохоте бездарном,
обращением товарным
Управляющий закон
Но и он!.. * * *
Ваше счастье настолько демонстративно,
Что почти противно.
Ваше счастье настолько нагло, обло, озорно,
Так позерно, что это почти позорно.
читать дальшеТак ликует нищий, нашедший корку,
Или школьник, успешно прошедший порку,
Или раб последний, пошедший в горку,
Или автор, вошедший бездарностью
в поговорку
И с трудом пробивший в журнал подборку.
Так ликует герцог, шлюху склонивший к браку,
Так ликует мальчик, нашедший каку
Подобрал и всем её в нос сует:
- Вот! Вот!
А мое-то счастье клевало чуть-чуть, по зернам,
но и то казалось себе позорным,
Так что всякий раз, выходя наружу
из помещенья,
всем-то видом своим просило прощенья,
Изгибалось, кланялось, извинялось,
над собою тщательно измывалось
Лишь бы вас не толкнуть, не задеть,
не смутить собою,
И тем более не доставалось с бою.
Да, душа моя тоже пела,
И цвела, и знала уют.
Быть счастливым - целое дело.
Я умею. Мне не дают.
Счастья не будетМузыка, складывай ноты, захлопывай папку,
Прячь свою скрипку, в прихожей разыскивай шляпку.
Ветер по лужам бежит и апрельскую крутит
Пыль по асфальту подсохшему. Счастья не будет.
читать дальше
Счастья не будет. Винить никого не пристало:
Влажная глина застыла и формою стала,
Стебель твердеет, стволом становясь лучевидным -
Нам ли с тобой ужасаться вещам очевидным?
Будет тревожно, восторженно, сладко, свободно,
Будет томительно, радостно - все, что угодно,-
Счастья не будет. Оставь ожиданья подросткам,
Нынешний возраст подобен гаданию с воском:
Жаркий, в воде застывает, и плачет гадалка.
Миг между жизнью и смертью - умрешь, и не жалко -
Больше не будет единственным нашим соблазном.
Сделался разум стоглазым. Беда несогласным:
Будут метаться, за грань порываться без толку...
Жизнь наша будет подглядывать в каждую щелку.
Воск затвердел, не давая прямого ответа.
Счастья не будет. Да, может, и к лучшему это.
Вольному воля. Один предается восторгам
Эроса. Кто-то политикой, кто-то Востоком
Тщится заполнить пустоты. Никто не осудит.
Мы-то с тобой уже знаем, что счастья не будет.
Век наш вошел в колею, равнодушный к расчетам.
Мы-то не станем просить послаблений, а что там
Бьется, трепещет, не зная, не видя предела, -
Страх ли, надежда ли - наше интимное дело.
Щебень щебечет, и чавкает грязь под стопою.
Чет или нечет - не нам обижаться с тобою.
Желтый трамвай дребезжанием улицу будит.
Пахнет весной, мое солнышко. Счастья не будет.